Живая вечность
КАКОЙ АВТОМАТ ПРЕДПОЧИТАЕТ ИИСУС?
См. милитаризм.
ГИБЕЛЬ ИЛИ СМЕРТЬ?
Между четырьмя евангелиями и посланиями, как ни странно, пропасть. Это проявление боговдохновенности Писания - ведь формально же ясно, что евангелия писались людьми той же культуры, того же круга, что и послания, что послания в каких-то частях написаны раньше евангелия и сохранили более раннюю традицию. Тем не менее, евангелия - дом, послания - сад и огород.
Одно из качественных различий евангелий от посланий - абсолютное отсутствие воинственности. В повествовании об Иисусе даже меньше воинственности, чем в самом Иисусе, каким мы видим Его до Воскресения. В принципе, это понятно: если опыт изменяет человека, если даже опыт боли и страдания изменяет человека, то уж опыт Воскресения... На деле, опыт Воскресения есть у каждого верующего христианина - но как же мало он меняет душу.
Апостол Павел воинственен, хотя и не как воин, а как воинственны многие штатские. Ему скучно со своими палатками, он поносной бранью ругает эллинов и римлян, а сам-то все время заглядывается на их олимпийские игры - явление крайне милитарное. В его энтузиазме сильнейший привкус агрессивности - страшно подумать, каким же он был агрессивным до обращения. Впрочем, сам Павел не страшится это вспоминать и гордится тем, что изменился. На самом-то деле, он всего лишь поставил свою агрессию на службу Иисусу. Не сам поставил - Бог заставил. Вышло хорошо, потому что Павел никого более не помогал побивать камнями и сам не побивал. Словами, однако, он бросался крепко и крепкими.
В евангелиях же, в проповедях Иисуса агрессивности нет. Злость, отчаяние, сарказм, - есть, а мизантропии, цинизма, разочарования, этих худших форм агрессивности, нет. Это действительно чудо - ведь перед нами не расшифровка аудиозаписей, перед нами авторские тексты. В авторах, несомненно, агрессивность была, а в текстах - словно ветром выдуло. Боговдохновенность не только в том, что написано, а не менее и в том, что не написано. Иисус говорит о будущих войнах, Иисус упоминает в притчах военные традиции ("царь послал уничтожить врагов"), но, когда Он говорит о вечных муках, то выбирает какие-то смешные бытовые аналоги - зубная боль, ожог, жажда. Никакого сражения с грехом, идет ли речь об отпоре искусителю в пустыне или изгнании бесов. Вместо славных битв какие-то комические завитки - бесов в свиней, диаволу задание на дом выучить такой-то стих из Торы. После Страшного Суда все, похоже, выдохнут с радостью: "Ни один кролик не пострадал!"
Тем не менее - или тем более - евангелия описывают абсолютно реальную войну, тогда как все воинственные образы в посланиях - риторика. Проблема в том, что главным признаком войны люди привыкли считать смерть. На войне умирают, гибнут, убивают. Это, однако, простейшая логическая ошибка. Суть войны - не в убийстве, а в завоевании. В древности, к примеру, главным внешним признаком войны было обращение в рабство. Современные войны никого не обращают в рабство, но остаются войнами - не потому, что убивают, а потому что лишают свободы, утверждают власть победившего в войне.
Вот почему война, в которой никто не погиб - или погибло немного людей - но завоевание совершилось, это настоящая, полноценная война. В качестве примера можно привести завоевание Россией части Украины в 2014 году. Завоевание это было - во всяком случае, в первые месяцы - почти бескровным, но это была именно война. Ее выдавали за невойну те самые люди, которые вели военную пропаганду, напоминая о Второй мировой войне - и не просто о Второй мировой, акцент делался не на ее всемирности, а на ее кровавости, даже еще уже - на количестве погибших русских людей. Сколько там погибло австралийцев или японцев, - неважно. В результате был сделан псевдологический трюк: если войска движутся, границы изменяются, но русские не гибнут, то это и не война вовсе. Война-война... А вот настоящие "миротворческие операции" - которые бывают, но всегда без участия России - они бывают с жертвами, даже с большими жертвами, но они не ведут к завоеванию, к лишению независимости и свободы.
Иисус ведет войну со смертью. В этой войне по определению не может быть убитых - во всяком случае, убитых Иисусом. Если победа над смертью включает в себя убийство – это победа не над смертью, это победа смерти. Не может быть в войне Бога со смертью и греха – прежде всего, конечно, гордыни, надменности, но и агрессивности, злости. Ведь смерть человека – лишь результат греха. Бог не может грешить, иначе Он уже и не Бог, не настоящий Бог. Вот бог богословов и ханжей часто грешит, но это же лишь проекция затаенных страстей все тех же штатских задирушек.
Нет в войне Бога со смертью и агрессии. Нет желания завоевать чужую территорию, лишить независимости, подчинить. Богу смерть не нужна ни любовницей, ни рабыней, ни женой. Вот почему Его война – самая святая и грозная, на полное уничтожение противника. Грозная, но без грома и молний. Святая, но без ханжества На уничтожение противника – но победа совершается через собственное уничтожение, через ничто – к восстановлению единства и целостности мира. Бог умирает, но не гибнет, а восстает и побеждает.
*
«Мы вас туда не посылали!» - так отвечали российские чиновники российским ветеранам-«афганцам», когда те «качали права».
Что может быть хуже такой подлости?! А вот сказать: «Спасибо! Мы вас туда посылали, мы вам исключительно благодарны, сделаем все, что в наших силах, чтобы отплатить вам!»
Вон, в Америке ветеранам масса льгот, имеющих совершенно четкие денежные эквиваленты.
В Америке нормальный человек, узнав, что охранник, к примеру, в магазине воевал в Афганистане и Ираке, непременно скажет ему «спасибо».
Только американский ветеран, если он устал, может запросто послать благодарителя куда подальше. И в Америке среди ветеранов случается едкая шутка «за спасибо жив не будешь» - пусть-де вместо «спасибо» дают стодолларовую банкноту (см. статью Richtel, Matt. Please Don’t Thank Me for My Service // The New York Times. – 2015. – February 15.
Главный герой очерка – впрочем, это, скорее, эссе, замаскированное под очерк – Хантер Гарт. Внук ветерана Второй мировой, сын ветерана Вьетнамской войны, пошел в армию после того, как «алкоголизировался из колледжа» («drank his way out of college»). Работает – как и многие российские ветераны – охранником. То есть, использует драгоценное умение убивать людей.
Автор эссе сочувствует ветеранам, но никак не может объяснить, что же плохого – с их ли точки зрения или любой другой – в благодарности. А объяснение-то рядышком лежит и глазками помаргивает, хвостиком помахивает: война – грех. Любая война.
Формально, конечно, тяжесть греха разная.
Когда американцы кричат «враг у ворот», потому что на противоположном конце земного шара несколько тысяч людей борются за создание своего государства – это один грех. Когда русские кричат «враг у ворот», потому что в Киеве попадаются вывески на украинском языке – это другой грех.
Это все просто и неинтересно. Так ведь когда украинцы благодарят своих солдат, сопротивляющихся российской агрессии – это тоже грех, вот что печально. Тут, пожалуй, даже более виден корень проблемы.
В случае с Россией корень прикрыт звероподобным, дошедшим уже до нацистской остервенелости шовинизмом.
В случае с Америкой другой конец культурной шкалы – война в стиле текно, беспилотники, хирургическая точность, никакого волонтерства, все механизмы работают безукоризненно, никто не стервенеет. Просто «ратный труд на благо мира». Убийство – такая же услуга, такой же товар как бритьё или огурец.
В случае с Украиной – середина культурной шкалы. Уже не каннибализм, ещё не беспилотные бессердечники. Солдат – это жертва, агнец, жертвенный агнец. Сильнейшее подчёркивание добровольности жертвы – ведь примерно половина воюющих это именно добровольцы. При этом в стране 40 миллионов населения, сотня тысяч солдат, десятки тысяч правительственных «чиновников с ружьями» - от генералов до десантников, охранников, спецназовцев. Но на фронт посылают тех, кто «мобилизован», как будто все эти десятки тысяч – не существуют. Впрочем, и в Украине, как в России, можно уклониться от войны – хотя в Украине за это не посадят в тюрьму, а в России сгноят и без тюрьмы. Для мифологизированного сознания важна именно добровольность жертвы. «За други своя». Ещё важнее оказывается невозможность победить. Жертва заведомо нацелена не на то, чтобы убить и этим победить, а на то, чтобы быть убитой. Закланной за Украину. Она – не личность, а предмет оплакивания и вечной благодарности.
Именно в этом сценарии выпукло обнаруживается, что всякая война есть предательство – компенсация за свою личную лень, за шкурничество, за трусость. Сорок миллионов ели, пили и веселились в своё удовольствие, как соотечественники Ноя – и вот, надвигается Потоп, Руина, Антихрист, и нужна жертва, которую выбросят за борт, принесут на алтарь, обольют слезами. По-настоящему никто не боится поражения, никто не боится оказаться под властью Кремля – не боится до такой степени, чтобы начать реальное сопротивление. Да и то сказать – большинство украинцев жили до 1991 года под властью Кремля и не тужили. Свобода на них свалилась как снег с нечищеной крыши. Ну вот, вернулся начальник жэка. Надо принести ритуальную жертву идеалу свободы и с облегчением возобновить рабскую жизнь.
Все три сценария имеют свой аналог в религии.
Американская набожность – это Христос-дрон, твёрдо и уверенно направляемый Отцом. Он будет сбит, но его разыщут и восстановят. Подражание Христу есть полёт дрона в жаркий полдень – с кондиционером внутри и пулемёт снаружи. Всё четко по инструкции, ничего личного, раз в неделю собираемся на поверку, присягаем Флагу Небесному и возвращаемся к своим дронам.
Российская набожность – это Христос-амазонка. Отрезана не грудь, как у амазонок, отрезан язык. Светопреставление, а не щёкоподставление! Спас – Ярое Око! Бой – в бой кровавой, святой и правой… Вставай, страна священная… Кто к нам с мечом не придёт, тот от меча и погибнет. Нет больше той любви, как если кто положит ближнего своего одним ударом.
Украинская набожность – наиболее распространённая. Мы тут шалили, плюшками баловались, накопилась куча объедков, пришёл Христос – Мистер Духовный Мускул – и всё отчистил, пока мы искали тапки, чтобы подняться с кровати. Вот она, кровь Христова, какие чудеса-то делает! Правда, Христос пришёл и ушёл, и всё по-прежнему, барин кнутом грозит и требует жене изменить, ну так что ж – наше дело подневольное… Но чем больше изменит, тем горячее в воскресенье поблагодарим! Сто долларов не дадим, не американцы, а пару гривен отчего ж не дать… Даже и пять можно дать, мы ж не москали какие, которые в храм только, если его правительство построит…
Так вот: мы Христа на Голгофу не посылали! Его послал Отец! Традиционно предъявлять Богу претензию – ах, если Ты всемогущий, почему доллар дешевеет, - но по совести-то надо спрашивать – ах, если Ты всемогущий, чего ж Сына не уберёг? С таким Отцом никакого дьявола не надо!
Христианство есть невозможное. Благодарность за то, за что благодарить нельзя, недопустимо, стыдно, позорно. Благодарность в ясном и твёрдом сознании своей подлости. Не искупленной, не прощёной, вечной подлости подонка (извините, феминистки, не знаю, как сказать «подонок» в женском роде). Вера в Искупителя, Который ничего не искупил, потому что никто не продавал и не продаёт. Мы свои грехи крепко держим при себе. «Умерли со Христом, воскреснем с Ним»? Щас! Это я солдатику в спину помахал, уходящему на фронт, так я уже считаю, что я сам на фронт ушёл? Его убили – а я чинно-благородно оплакал, похоронил, цветочки возложил, со священником попанихидствуем – благодать! Прям как сам воскрес!
Вот оно где ядовитое от апостола Иакова: «Вера без дел мертва!» Так то вера, а война даже и с делами мертва, и особенно с делами мертвенна до посинения. Если будут настоящие дела – дела солидарности, верности, честности – то никакой войны не будет. Ни один диктатор, самый сумасшедший, не захочёт завоёвывать народ, состоящий из людей солидарных, честных, совестливых, - в общем, из людей, какими мы видим себя и какими мы не являемся. Завоёвывают подходящих… Почему и враньё про то, что пуштуны или персы спят и видеть, как бы завоевать Первый мир. Он им даром не нужен – а кому нужен, те просто берут и едут в этот самый Первый. И кто на самом деле ищет Христа, тот не лепит Христа из ближнего своего, вооружив автоматом и бронежилетом, а идёт ко Христу, благо Иисус без бронежилета живее нас всех в бронежилетах.
*
СИЕ ВЫ ТВОРИТЕ НЕ В ЕГО ВОСПОМИНАНИЕ!
Рашизм при Ельцине воевал, сотни тысяч чеченцев убил, но старался это из сознания вытеснять. Застенчивый, неотрефлектированный рашизм. На поверхности было нытьё, что денег мало и делят их несправедливо, да лозунг: "Кто не кормит своих попов, обречен кормить чужих!" В итоге была ликвидирована религиозная свобода. После этого уже наступил черед рашизма путинского, более откровенного, с лозунгом: "Кто не чтит память победителей во Второй мировой войне, обречен проиграть третью!"
"Сие творите в Мое воспоминания". Не мы кормим Бога - нас кормит Бог. Не о победителе смерти вспоминаем - вспоминаем о Боге, принимающем смерть, о Человеке, дающем Воскресение.
Кто не помнит этих слов Христа, тот обречен на гибель - на бесконечную войну, нескончаемую грызню с окружающими при жизни и самим собой после смерти.
